Последний бой -
Он трудный самый...
(Окуджава)
Утром, позавтракав манной кашей, тронулись в путь. Тропа широкая, завалов мало,
бродов нет. Идем, стараясь придерживаться расписания 30/10. Солнце еще не вступило
в свои права - прохладно. Вокруг лес, неподалеку то приближаясь, то удаляясь
журчит Курукуль. Время идет, появляются стаи диких мух и слепней. Выходим из
спасительной прохлады тени на солнце в долину одного из многочисленных притоков
Курукуля. Сразу же наваливается духота, багровой пеленой застилающая разум.
Набираем воды, делаем по глотку и идем дальше. Тропа продолжает петлять, то
скрываясь под деревьями, то выходя на солнцепек. От нагретой травы поднимаются
душные испарения. Стаи мошкары не отстают. Тропа сужается, на ней появляются
кочки и хитроумно переплетенные корни, которые так и норовят ухватить за ноги.
Рюкзак все ниже и ниже пригибает к земле. В голове начинают роиться мысли типа:
"Чтобы я еще хоть раз, хоть когда-нибудь… Да ни в жизнь…" Но понимаю,
что это явление временное, нужно немного потерпеть, дойти до состояния автомата,
подождать второго (ну и далее по списку) дыхания, отбросить все мысли и будет
легче. На ум приходит песня "Солнышко мое, вставай…", крутится, как
в неисправном патефоне, и дальше припева не идет. Чувствую, что возненавижу
ее к концу пешки, но свое дело она делает, отвлекает и идти становится легче.
На привалах сосредоточенно мнем карту, пытаясь понять, где мы есть. По всему
выходит, что уже на подходе к речке нашей мечты, но все понимают, что выдаем
желаемое за действительное.
В три часа лезу вслед за Вадиком по крутому склону и, услышав его обреченный
вздох, ускоряю шаг. Догнав его, вижу картину, от которой подкашиваются ноги
- изба. Скидываю рюкзак, снизу с вытянувшимися лицами появляются остальные.
Объявляется продолжительный отдых. Разводим костер и варим чай из бадана. Вадик
в очередной раз достает карту…
Но вот чай выпит, остатки слиты в пипетку, мы с мрачной решимостью набрасываем
рюкзаки, помогая друг другу, и уходим вниз по склону от избы к серебристой ленте
реки, пока существующей только в наших воспаленных мозгах.
С первых шагов мы с Вадиком задаем бешеный темп, поддержать который могут не
все - только Маша. Так и идем, убегая вперед, потом останавливаясь и поджидая
растянувшийся по лесу отряд. Как будто убегаем от нагоняющей нас усталости.
Часам к 7 она нас все-таки нагнала. Пропускаем вперед Шурика, за ним уходит
Маша. Мы медленно, но верно перемещаемся в хвост колонны. В 8 вечера, с трудом
догнав остальных, вижу их, сидящих у камней, но в неполном составе - Шурик с
Викторовичем уперлись вперед на разведку без рюкзаков. Остальные сидят, тяжело
дыша, и хлещут ледяную воду Курукуля, передавая пипетку из рук в руки. После
получаса ожидания решаем выйти навстречу разведчикам, оставив на привале Юрьевича.
Минут через 10 наконец встречаем Лоцмана и Лешу. Оказывается, до Оны здесь не
больше километра и там уже стоит группа из Кемерово с голодными женщинами, одна
из которых тут же запала на бедного Шурика. Тот еле отбился.
Разбиваем лагерь метрах в 300 от реки. Неспеша готовим ужин, разводим и охлаждаем
спирт и занимаемся прочим хозяйством. На запах то ли спирта, то ли супчика подтягиваются
кемеровчане. Женщины у них и впрямь голодные: после символических приветствий
и небольшого подарка Лоцману (каменное сердце с надписью "Шурик")
они накидываются на наши сухофрукты - сушеные морковь, свеклу, капусту и мясо.
Еле от них избавившись, едим, пьем, поем и заваливаемся спать.